Полине Родимкиной 38 лет. Сегодня она возглавляет реабилитационный центр «Шаги надежды» в Екатеринбурге, воспитывает дочь-подростка. Больше шестнадцати лет прошло с тех пор, как Полина пережила один из самых тяжелых периодов в своей жизни – период насилия со стороны мужчины, который заразил ее ВИЧ. Специально для нашего сайта Полина рассказала свою историю.

 

Начало

В 20 лет я встретила мужчину, он был на год старше меня, мы знали друг друга давно и у нас начался конфетно-букетный период. Год мы то сходились, то расходились. Он был наркоманом, я была алкоголичкой. Потом мы конечно дополнили друг друга. И все было вроде бы неплохо.

Ровно через год после начала отношений он меня ударил в первый раз. В принципе, по сравнению с тем, что было потом – это он меня просто погладил. Я тогда устроила скандал, у нас был временный разлад. Но прошло пару дней, он валялся в ногах, дарил цветы и мы снова сошлись. Теперь-то я знаю, что если тебя ударили один раз, то ты будешь бита всегда. Но на тот момент мне был 21 год, и я ни о чем не думала.

Побои

Побои были по нарастающей, с каждым разом все сильнее. К физическому насилию добавилось сексуальное. Я вот рассказываю все это, а сама волнуюсь. Хотя у меня и спектакль был на эту тему, именно о том, как я заразилась ВИЧ через насилие…так вот.

Побои становились все чаще и жестче. Первое время люди, которые видели, как он меня бьет как-то пытались заступаться, растаскивать нас, защищать меня. Он и сам признавал свою вину, но проходило 2-3 дня, он приходил на коленях, просил прощения, дарил цветы и все начиналось по новой. Мой отец пытался со мной говорить, пытался разрешить ситуацию, но и он со временем махнул рукой. Я же каждый раз возвращалась к этому парню. Хотя вместе мы не жили, мы встречались и продолжали отношения.

Синяки у меня были всегда, всегда были кровоподтеки. Все мои собутыльники знали, что он меня избивает, но ничего не говорили, как будто этого и не было.

Однажды я пришла на похороны знакомой вся в синяках. Там была куча людей, знакомые моих родителей, но никто ничего не сказал.

ВИЧ

В какой-то момент я заболела, у меня несколько дней не спадала температура, я вышла на больничный. И врач меня отправила сдавать тест на ВИЧ, почему-то ей показалось, что мне он нужен. Я сдала кровь. Результат был готов через 10 дней. Когда я пришла забирать его, у меня уже были черные круги под глазами из-за побоев, я их платочком закрывала. И вот я пришла, а мне некомфортно, вокруг люди стоят, смотрят. И как назло медсестры замешкались, долго искали мой результат, я начала возмущаться, выругалась. А эта дежурная за окошком говорит мне: «Ты чего орешь-то? У тебя СПИД, ты сдохнешь!», и все, у меня тогда земля из-под ног ушла. Я быстро вышла, побежала на автобус. Приехала к своей знакомой собутыльнице. И мы вместе пошли к моему парню. Приходим, я ему все объяснила, он конечно немного помялся, но тоже согласился сдать анализ. И выяснилось, что он тоже был ВИЧ-положительный.

Уже потом я узнала, что в кампании, где мы вместе пили и потребляли наркотики, был парень, который состоял на учете в центре СПИДа. Все об этом знали, кроме меня. Несмотря на то, что мы оба были с диагнозом, отношения решили не прерывать.

Апрель

Я хорошо помню тот апрель 2002 года. Мы уже узнали о том, что у обоих ВИЧ, отношения стали еще более напряженными. В какое-то утро после очередной пьянки мы с ним идем по улице, на часах 4 утра. Холодно, снег сошел, но еще остались лужи, и они покрыты такой тонкой кромкой льда. И он вдруг остановился и начал меня в этой луже топить лицом. Он меня брал за затылок и лицом в эту лужу давил, потом пинал ногами. Вокруг ни души, сколько ни ори.

И тут на мое счастье мимо идет его лучший друг, тоже откуда-то после пьянки. Я взмолилась, попросила его оттащить, а он знаешь, что сказал? – «Правильно Серый, бей ее, бей, будет знать, как таких пацанов губить». Никогда не забуду этот момент.

Сентябрь

Еще полгода мы протянули с ним, он стал еще жесте, мог начать бить меня при других и даже трезвый. В какой-то момент я начала его бояться. Когда выходила на улицу – озиралась по сторонам.

И вот в сентябре родила одна моя знакомая. Ее муж предложил обмыть, мы пошли к ним в дом. Пришли, а по дороге за нами увязался мой «возлюбленный», там он поддал хорошо и начались двое суток пыток. На мне места живого не было. В уголовном кодексе есть такой термин «истязание», вот это слово очень подходит к той ситуации. У меня из ушей кровь текла, из носа, голова и тело было в гематомах.

Через двое суток, я в слезах и крови позвонила родителям, они приехали и поставили условие: «Если ты прямо сейчас идешь в полицию и снимаешь побои – мы будем разговаривать. Если ты после этого вернешься к нему – у тебя больше нет дома и родителей». И я согласилась поехать в полицию.

Мы поехали в травмпункт снимать побои, приехал мой брат. Все было как в тумане. Когда все закончилось, меня отвезли домой.

Мне было тогда 22 года. В ту ночь я от страха с мамой спать легла. А на утро, когда проснулась, папа пришел со смены и как вмазал мне, у меня искры из глаз посыпались.

После этого меня полгода не выпускали из дома – он подкарауливал меня везде. И все просто боялись, что они меня добьет.

Полиция

Тогда после побоев я так и не написала заявление. Начались какие-то бюрократические проволочки, и отец сказал: «Он же тоже чей-то сын». Так и закончилось все, ничем.

Я ведь и до этого к ним обращалась пару разу. Каждый раз они мне отвечали одинаково: «Это же ваши личные отношения, вот когда он вас убьет, вот тогда звоните – мы приедем». Вот и все. Соседям и моим родителям пришлось дверь железную поставить, потому что мой кавалер просто выбивал старую дровяную.

Семья

Через полгода после инцидента в квартире я устроилась на новую работу далеко от дома. Помню, мне надо было сходить за сигаретами, был воскресный вечер и я, наверное, час металась, мне было страшно из дома выходить, а ведь прошло больше полгода.

На новой работе я познакомилась с другим мужчиной, завязалась отношения. Я забеременела, мы расписались и сегодня я отчасти понимаю, что этот мужчина был просто ширмой – чтобы спокойно жить. Мы шесть лет прожили вместе, из них пять – в законном браке. И наверно еще около года после рождения дочери, я все боялась встретить своего первого кавалера, когда по улицам гуляла с коляской.

Когда дочери было шесть, мы развелись. Сегодня я воспитываю ее одна. Я пару раз встречала того тирана, чувства были смешанные. Один раз мы даже поздоровались.

Победа над собой

Сейчас я понимаю, что тогда в 22 года я отчасти получала кайф от этих побоев. Моя первая победа над собой – когда я разорвала этот круг насилия. У меня никогда не было обиды, я его сразу простила и отношусь к нему как к хорошему человеку. Сейчас я ему благодарна, это же было началом моего нового жизненного пути.

Я к нему испытываю любовь к ближнему и сочувствие, потому что он болен. И если бы он обратился ко мне за помощью, в плане той же реабилитации, я бы ему помогла.

Через него я обрела путь к себе, как к человеку. Я нормально к нему отношусь сегодня. Я думаю, что мы оба ответственны за то, что произошло.

Что делать, чтобы не терпеть?

От своих клиенток, которых я консультирую, я до сих пор выслушиваю истории, похожие на мою. Я считаю, что бьют ту женщину, которая не уважает сама себя. И это происходит везде, в России, в Молдове, везде.

Что бы я сказала тем, кто переживает насилие в данный момент? Взять себя в руки и рвать эти отношения. Потому что насилие в семье – сродни наркомании, это болезнь и у нее есть цикл. Я скажу еще одну не очень приятную фразу – битой хочет быть женщина, она от этого испытываем удовольствие, как бы ужасно это не звучало для тех, кто подвергается этому сейчас. И чтобы это остановить, надо прийти к этому, созреть и принять решение.

Когда мне женщины рассказывают, что переживают подобное, а я им в ответ свою историю говорю – они как-то быстро стухают, потому что понимают, что жалости от меня не получат. Я им обычно говорю так: «Если вы больше этого не хотите, берите и останавливайте это все. Только вы можете сделать это, я не могу».

Елена Держанская

 

Подписывайтесь на нашу страницу в Фейсбуке и Одноклассниках!
positivepeople.md